Уходит осень прочь
с пустынных улиц,
И ты мне тихо скажешь:
«Выпал снег».
Я так хочу, чтоб счастье
к нам вернулось,
С грачами прилетело
по весне.
Оно придет
по разноцветным лужам,
Разбудит нас,
как первая капель.
И я скажу, что ты
мне очень нужен,
Ты очень нужен
именно теперь.
- Это стихотворение значимо для вас?
- Да, эти строчки я написала в молодости, и они до сих пор мне очень дороги.
- Когда вы в первый раз осознали, что пишете стихи?
- До школы я воспитывалась в деревне у бабушки с дедушкой. У них на пыльном чердаке стоял деревянный сундук со стопками книг. Помню потрепанный томик Пушкина, в котором я любила рассматривать картинки, а к шести годам бабушка научила меня читать. Проза была для взрослых, а вот стихи я стала читать и бормотать что-то в рифму. А потом, уже в школе, писала стихи о демонстрациях, парадах. Однажды к нам пригласили Марка Юдалевича. Послушав стихотворение, он погладил меня по голове и сказал: «Девочка, хорошо, что ты пишешь. Но пиши всегда о том, что пройдет через твое сердце». Эти слова я запомнила на всю жизнь и с тех пор стараюсь писать о том, что затрагивает душу.
- А что это?
- Разное бывает. И свои собственные переживания, и отклик на то, что происходит вокруг.
- У вас есть график работы?
- Я безалаберный в этом плане человек. Иногда могу работать сутками, а иногда два-три месяца не пишу ни строчки. Прозаики более дисциплинированны, поэты – менее, у нас либо пишется, либо нет.
Где живет поэзия
- Бродский считал, что поэзии нельзя научить. Он был прав?
- Частично. Я могу ехать в общественном транспорте – и вдруг в голову приходят стихи, не знаю откуда. Достаю блокнот и быстро записываю. Точно так же могу иногда проснуться ночью и записать строки, которые родились. Но иногда стихотворение отлеживается годами. Возвращаешься к нему, переделываешь. Вы посмотрите стихи Бродского, хоть он и сказал, что нельзя научить поэзии, но работал над ними серьезно. А вспомните рукописи Пушкина… Сколько раз он переделывал одно стихотворение! Это редко бывает, что просто написал – и все. Чтобы стихотворение получилось, нужно уметь работать и с образами, которые возникают в голове, и с рифмой, и с ритмом стиха.
- Вы читаете стихи и понимаете: вот это поэзия, а это – нет. В чем между ними разница?
- В свое время в Барнауле была сильная литературная студия. Инициировал ее создание Лев Квин, а секцию поэзии вел Марк Юдалевич. Из этой студии вышло много членов Союза писателей: Владимир Свинцов, Николай Гайдук, Владимир Коржов, Николай Байбуза, Иван Мордовин, Сергей Клюшников. Так вот, на анализ стихов всегда назначались два оппонента, которые разбирали их и по косточкам, и порой очень жестко. Зато в конечном итоге каждый понимал, поэзия это или нет. Поэтому научиться чему-то можно, но поэзия всегда живет где-то в глубине души человека. Правда, иногда это глубина души графомана, которого читать невозможно.
- Можете назвать имена современных алтайских поэтов, которых стоит читать?
- Конечно. Наташа Николенко, Елена Безрукова. Иногда диву даешься, откуда к ним приходят такие проникновенные слова и строчки. Очень люблю поэзию Валерия Котеленца, Евгении Ткалич, Аллы Соколовой, Елены Драганик. Из молодых – Александра Малыгина, Артём Деревянкин. Нельзя сказать, что у нас какое-то поколение ушло и на этом все оборвалось. Нет, поэты были, есть и будут.
- Есть принципиальные отличия в поэзии разных поколений?
- По большому счету нет. Видите ли, есть поэты-экстраверты, которые откликаются на жизнь окружающую, а есть интроверты, погруженные в собственный мир и через него дающие оценку происходящему. А что касается формы стихов, то посмотрите, сколько в начале XX века было разных течений в поэзии – имажинисты, акмеисты, символисты, футуристы, эгофутуристы. Но среди них были талантливые, чья поэзия осталась, и те, чья канула в Лету. Так и сейчас происходит.
- Как вы думаете, ваш читатель – он какой?
- Больше меня читают женщины. Иногда после выступления они подходят и говорят, что после прочтения плакали. То, что мои стихи находят отклик в чьих-то душах, и есть то главное, ради чего пишу. Мне важно, чтобы их поняли и приняли.
Личный дар- На интервью поэты-мужчины приходят со своими книгами, а вы принесли показать сборники других авторов. Почему?
- Просто я очень люблю поэзию и поэтов. Я ведь совершенно не завистливый человек. Радуюсь за других, если у кого-то что-то получилось – это же счастье. А вообще, я разная. Иногда бываю очень жесткой, а иногда просто хочется помочь людям открыться, найти себя в чем-то.
В последнее время эйфория бывает не тогда, когда стихотворение написала, а когда закончила редактировать хорошую книгу. Работать с талантливым поэтом – наслаждение. Я такое испытала, например, когда работала со стихами Виктора Верстакова.
- Женские слабости, пристрастия у вас есть?
- Конечно, как у всех женщин… Почти все молодые поэты приходят в литературные студии со стихами о любви. Так же и я пришла когда-то. И пусть мне за 60, я считаю, что любовь важна и писать об этом надо обязательно. Только по-разному в разные периоды времени. Ведь стихи, у меня например, пишутся не тогда, когда мне очень хорошо, а тогда, когда что-то изнутри грызет.
В песок… сквозь сито…- Среди ваших друзей были легендарные личности. Расскажите о них.
- Мои друзья, к которым теперь езжу на могилы… с кем дружила на протяжении жизни, я познакомилась с ними в литобъединении при газете «Молодежь Алтая». Руководителем там был Василий Маркович Нечунаев. К нему приходили Николай Черкасов, Леонид Мерзликин, Геннадий Володин, Ирина Кирилова, Стас Яненко, Борис Капустин… Каждый из них был личностью яркой, самобытной, сильной. Порой они совершали экстравагантные поступки. Собраться вдруг и уехать на север – легко, с головы шапку снять и отдать, если другому холодно, – пожалуйста. Почти все, когда печатались, не думали об оплате. Бессребреники… Очень талантливые и во многом трагичные.
- Чем вы занимаетесь в свободное время или когда стихи не пишутся?
- Люблю собирать грибы. Каждую неделю летом выезжаю в лес. Для меня счастье – побродить, понаблюдать, подумать. Еще люблю покер, да, я азартная, но умею вовремя остановиться. Иногда редактирую книги.
- Желания сейчас есть?
- Больше всего мне хочется, чтобы наша писательская организация сохранилась. Ведь сейчас у нас нет даже помещения. Мы дружим с Музеем литературы и искусства, и там члены Союза писателей по субботам проводят практикумы по прозе и поэзии. Это хорошо, когда люди могут обратиться за консультацией, показать свои произведения, среди них встречаются талантливые.
Поэтому хочу, чтобы на смену пришли достойные люди, болеющие не за себя, а за организацию. Ведь создавали ее Лев Квин, Марк Юдалевич, Иван Кудинов, Владимир Сергеев, интересные, замечательные поэты и писатели. Им было что сказать людям. И я благодарна, что со многими из них судьба меня свела.
Татьяна Кузнецова
Посмотри на этот мир хрустальный,
На движенье медленное вод…
Я встречаю осень в Зазеркалье -
В Зазеркалье осень круглый год.
У листвы цвет охры и кармина,
Огненно-рубиновый закат…
Хорошо сидеть в тепле камина,
Убегая мыслями назад:
В те края, где ветер, снег и вьюги,
Где ручьи весенние журчат,
Где опять на радость всей округе
Появились выводки скворчат.
Время там бежит неумолимо,
Кружится судьбы веретено…
В Зазеркалье – осень у камина,
Одиноко, пусто и светло.
СПРАВКА «ВЕЧЕРНЕГО БАРНАУЛА»Татьяна Кузнецова окончила историко-филологический факультет АГУ. Работала журналистом, заместителем главного редактора журнала «Барнаул», литературным консультантом. Сейчас заместитель ответственного секретаря Алтайской краевой писательской организации. Член Союза писателей России. Автор трех сборников стихов: «Последняя встреча», «Чет и нечет», «Осень в Зазеркалье». Четвертая книга будет издана в 2018 году к 65-летнему юбилею поэтессы.
Лада Суворова.